ВСЕВОЛОД (запевает). Слава князю нашему на земле!..
      ХОР. Слава!..
      ВСЕВОЛОД. Чтобы нашему князю не стариться!..
      ХОР. Слава!..
      ВСЕВОЛОД. Его цветному платью не изнашиваться!
      ХОР. Слава!..
      ВСЕВОЛОД. Его добрым коням не изъезживаться!
      ХОР. Слава!..
      ВСЕВОЛОД. Его верным слугам не измениваться!..
      ХОР. Слава!..

      ПОЛОВЧАНКА. Глупый!.. Отпусти меня! Ты глупый!..
      НЕСТЕРКО. Ха-ха-ха!..
      ПОЛОВЧАНКА. Чего обрадовался? Глупый... Беловолосый...
      ОЛЕКСИЧ. Чудеса, твои, господни!..
      ВСЕВОЛОД. Держи, держи, парень!..

      НЕСТЕРКО. Дерется...

      ВСЕВОЛОД. Братья наши ходили со Святославом великим... Бились с половцами, оглядываясь на Переяславль!.. А мы сами в землю пришли половецкую! Самих избили, а жен их в полон взяли. А ноне поедем к ним за Дон, до конца побьем их!.. А будет нам победа — погоним их до моря, где не ходили ни деды, ни отцы наши!.. А возьмем до конца свою славу и честь!..
      ХОР. Слава!..
      ОЛЕКСИЧ. Не хвались, князь, на рать идучи...
      ВОЛХВ. Пятница, князь, сегодня... Пращуры наши из могил поднимаются... Не в урочный день победу подарили нам. Тризну надо бы справить...
      ВСЕВОЛОД. Что каркаешь, ворон старый!..
      ВОЛХВ. Видишь черные тучи идут из-за Дона великого?!.. Гза бежит серым волком! Кончак ему путь правил к Дону великому!..
      ВСЕВОЛОД (кричит). Умолкни!..
      ВОЛХВ. Оглянись, князь!..

      МАТЬ. Сыночка не видали? Шурика?.. Тринадцать лет ему было...
      ВСЕВОЛОД. Кто это?
      ИГОРЬ. Безумная...
      МАТЬ. Начальник заставы лейтенант Оплеснин шесть раз водил бойцов в штыковую атаку... Противник потерял до роты убитыми...
      ОЛЕКСИЧ. Господи!.. (Крестится.)
      ИГОРЬ. Уйди, женщина...
      МАТЬ (идет по авансцене, зрителям). Шурика не видели?.. Он стрелял в фашистов... Подносил бойцам патроны и гранаты... Тем, кто не успел одеться, Шура приносил из казармы гимнастерки... Шурика не видели?.. (Уходит.)

      ВОЛХВ. Уж ты солнце, солнце ясное!.. Ты взойди, взойди с полуночи... Освети светом радостным все могилушки...
ОЛЕКСИЧ. Чур меня!.. Чур!.. ВОЛХВ. Чтобы нашим покойничкам не скорбеть во тьме по свету белому...
      ИГОРЬ. Пойте!.. Громче пойте!..
      ВСЕВОЛОД (запевает). А эту песню мы хлебу поем.
      ВСЕ (подхватывают). Слава!..
      ВСЕВОЛОД. Хлебу поем, хлебу честь воздаем!
      ХОР. Слава!..
      ВСЕВОЛОД. Старым людям на потешение!
      ХОР. Слава!..
      ВСЕВОЛОД. Добрым молодцам на услышание!
      ХОР. Слава!..

Подняв кубки, все уходят. Вбегают половчанка и Нестерко.

      ПОЛОВЧАНКА. Ну ладно, не обижайся... ты, глупый...
      НЕСТЕРКО. Да ну тебя!.. Больно нужно... Еще кусается... Подумаешь, невидаль какая?!
      ПОЛОВЧАНКА. А что? Разве я не красивая?
      НЕСТЕРКО. Что, что?! (Дразнит.) Черная вся, как уголешка, а туда же...
      ПОЛОВЧАНКА (поет).

Собака бывалая барса возьмет, Неопытную — напугает и кот.

      НЕСТЕРКО. У меня-то не напугает!.. (Кидается к половчанке.)
      ПОЛОВЧАНКА (ускользнув от Нестерко, поет).

В жизни беспечным не будешь ты, Роз без шипов не добудешь ты. Счастье живет среди бед и отрад — Надо использовать мед и яд.

(Пойманная воином за руку, она вновь ускользает.)

Кто видит, что цель его к бедам ведет, Отречься от цели обязан тот, Златою короной зажжется потом Сердце, увенчанное умом!..

      ВСЕВОЛОД. Завтра бой, не дело воину тоску на сердце держать. Брось о ней думать!..
      НЕСТЕРКО (упрямо). Нет.
      ПОЛОВЧАНКА.

Говорят, что существует ад, В нем смола и пламя, говорят. Но коль все влюбленные — в аду, Значит, рай порядком пустоват...

      ВСЕВОЛОД. Тогда вели ей делать, что сам хочешь!..
      НЕСТЕРКО. Нет...
      ИГОРЬ (половчанке). Пой песню еще!..
      ПОЛОВЧАНКА.

Виденье видел ты вчера И понял: это я! Ресницы, словно веера... Ты понял: это я! Когда ты ухо приложил К дверям моей души — Услышал голос серебра И понял: это я!

      ИГОРЬ. Правду девка говорит — глупый ты... Она — твоя добыча.
      НЕСТЕРКО. Нет... не добыча...
      ПОЛОВЧАНКА (поет).

Блажен тот глаз, что каждый день Глядит в мое лицо. Как пленный барс, ты чувствуешь В ноздрях мое кольцо. Очнется в полночь от вина Нетрезвый человек. Но опьяненный красотой — Ни в полдень, ни вовек...

      ИГОРЬ. Еще пой... Еще пой, красавица...

      ПОЛОВЧАНКА (поет).

Идола вмиг позабудет брахман, Если увидит меня. Сам соловей покинет тюльпан, Если увидит меня. Во тьме таится мое лицо, Как аромат в лепестке. Только во сне сквозь жемчужный туман Можно увидеть меня.

      ВОЛХВ.

Дремлет в поле Игорево храброе гнездо. Далече залетело! Не было оно обиде порождено, Ни соколу, Ни кречету, Ни тебе, черный ворон,— Поганый половчанин!..

      ПУТЯТА. Гза бежит серым волком!.. Кончак ему путь правит к Дону великому!..

      ИГОРЬ. Тревога!!

      ГЕНЕРАЛ (по телефону). Когда же дадите войска?.. Армия... Армия?!.. Когда подкрепление пришлете?.. Что значит — ждите? Что значит — поставим в известность?.. Докладываю — немцы левым берегом передвигаются к Груздево, а там, у Груздево, железнодорожный мост... Положение нетерпимое!.. Если вы не дадите хоть один полк — река и плотина будут у немцев!.. (Бросает трубку.)

      ГЕНЕРАЛ. Ну, что там?
      КОРОВИЧЕВ (возбужденно). Бомбят сильно... Десять-пятнадцать самолетов... Вот они утюжили, батюшки!.. Сердце кровью обливается!
      ГЕНЕРАЛ. Короче...
      КОРОВИЧЕВ. Видим, а сделать ничего не можем: ни зенитки, ни пулемета, даже зенитного, ни одного... Что было! Воздух серый...
      ГЕНЕРАЛ. Еще короче...
      КОРОВИЧЕВ. Улетели... Ну думаю — конец, этого батальона больше нет. Немцы стали наступать по всем правилам... Гляжу, из вздыбленного поля — пук!... пук!... Пошло как следует! Ожила земля! Пошла пехота матушка!...
      ГЕНЕРАЛ. Это ваш первый бой?
      КОРОВИЧЕВ. Так точно.
      ГЕНЕРАЛ. Военный совет утвердил тебя комиссаром ко мне... Поздравляю.
      КОРОВИЧЕВ. Служу Советскому Союзу...

      ВОРОНКОВ. Ребята из первого батальона окапываются... Заняли позицию на том берегу... Тяжело переправляться: переправы-то нету...
      ГЕНЕРАЛ. А вы в следующий раз по мосту...
      ВОРОНКОВ. Опасно, немцы к мосту пристрелялись... Разведка доносит: в Груздево что-то невообразимое творится. Идет стрельба, песни, крики — хаос какой-то...
      ГЕНЕРАЛ. Интересно...
      ВОРОНКОВ. А на рассвете стали вывозить кровати, скарб всякий — похоже немцы грабят город.

      ГЕНЕРАЛ. Нет, не очень похоже...
      ВОРОНКОВ. А что же, по-вашему?
      ГЕНЕРАЛ. Не знаю, надо подумать...

      ЛЮДА. Товарищ генерал, разрешите обратиться... (Рыдает).
      ГЕНЕРАЛ. Ты что, курносая?
      ЛЮДА. ...Товарищ генерал, скажите Артюхову... Он окна загородил ящиками... а из-за них стреляют...
      ГЕНЕРАЛ. Какому Артюхову? Какие ящики?..
      ЛЮДА. Один ящик уже поврежден... В ящиках книги!..
      ГЕНЕРАЛ. А-а!.. Библиотекарша, лучшая в районе?
      ЛЮДА. Ага... Артюхов опять матерно ругается... Стреляет и ругается, стреляет и ругается...
      ГЕНЕРАЛ. Ну, тут я тебе ничем не помогу... Абы стрелял, а там пусть хоть песни поет... Иди, насчет книг я распоряжусь.

      ВОРОНКОВ. Вот, поглядите... У немцев опять кутеж идет... Духовой оркестр притащили.
      ГЕНЕРАЛ (глядя в бинокль). Да-а... Не нравится мне это... Ты воевал в прошлую германскую?
      ПОЛКОВНИК. Не пришлось... Только в гражданскую...
      ГЕНЕРАЛ. Такое же бывало у них перед психическими атаками... Надо готовить больше огня. Людей у нас мало — надо больше огня...

      ГЕНЕРАЛ. Крюков слушает... (Пауза. Оборачивается к Воронкову, прикрывая трубку.) Выслали подкрепление — эшелон новобранцев без оружия... (В трубку.) Куда выслали?! В Селище?! Какие армейские склады! Вы с ума сошли. Селище два дня как у немцев!.. Вы что, под трибунал хотите?! Я командующему доложу! (Бросает трубку. Воронкову.) Задержать эшелон перед мостом! Быстро!
      ВОРОНКОВ. Светофор-то разбит, черт!..
      КОРОВИЧЕВ. Слышу поезд!..

      ГЕНЕРАЛ. Немедленно сигнальщиков к мосту!..
      ВОРОНКОВ. Есть! (Выскакивает.)

      ГЕНЕРАЛ. Стой!.. Куда ты, дьявол! Мост простреливается!..
      КОРОВИЧЕВ (глядя в бинокль). Куда там!.. С полного хода мост перелетел. На той стороне затормозил... Они прямо из вагонов!..

      ГЕНЕРАЛ (глядя в бинокль). В атаку пошли, с ходу... Лавина...
      КОРОВИЧЕВ (глядя в бинокль). Из окопов наши тоже в атаку!.. Немцы бегут... Бегут немцы!..
      ГЕНЕРАЛ. Новобранцы... Они же все до одного без оружия...

      КОРОВИЧЕВ. Какой-то сумасшедший эшелон...

      ВОРОНКОВ. Ты что же это, дьявол?!.. Вот он, товарищ генерал... машинист!
      ГЕНЕРАЛ. Погоди... старый знакомый...
      КАНАТИЙ. Так точно, товарищ генерал! Старый знакомый...

      ГЕНЕРАЛ. Ты куда же это, черт, поезд ведешь?
      КАНАТИЙ. А я машинист... Мне сказали вези — везу... А что?
      ГЕНЕРАЛ. Прешь напрямую и на сигналы никакого внимания! Тебе же кричали, сигналили.
      КАНАТИЙ. А я что?.. Я откуда знаю? У меня зеленая улица до Селища...
      ВОРОНКОВ. До какого Селища?
      КАНАТИЙ. Известно до какого...
      ГЕНЕРАЛ. Какое Селище?! Уже в Груздеве немцы!..
      КАНАТИЙ. А я откуда знаю! у меня зеленая улица... У нас это строго... Это я уже на той стороне — вижу бой! Затормозил...
      ГЕНЕРАЛ. Ладно, что все так кончилось. А то бы я тебя...
      КАНАТИЙ. А что? Что я?.. У меня зеленая улица...
      ГЕНЕРАЛ. Ну что ты заладил: "Зеленая улица, зеленая улица!.." Как ты на паровоз-то попал?
      КАНАТИЙ. После того дела меня в стройбат... А там спрашивают "Машинисты есть?".. Я говорю — я!.. Ну и поехали — "Наш паровоз вперед летит!.. В коммуне остановка..." А как же?
      ГЕНЕРАЛ. Страшный ты человек, Стахнев. Тогда вон у танков неделю простоял, а потом меня чуть не пристрелил. Теперь с эшелоном безоружным на передовую ворвался... Страшный ты человек, Стахнев...
      КАНАТИЙ. Что фамилие мое помните — на том спасибо. Только человек я не страшный, товарищ генерал. Я упрямый...

      ВОРОНКОВ. Товарищ генерал, связь.
      ГЕНЕРАЛ (телефон). Да, товарищ командующий... Эшелон прибыл... Сходу — в атаку... Да, успех... Прошу разрешения наступать. Немца, если он побежал — надо гнать!.. Не давать ему сесть, нельзя давать закапываться. Закопался — его не выковырнешь, пока не убьешь!.. Я не учу, товарищ командующий... Такой немецкий характер — я его по' первой германской знаю!.. Надо гнать, надо развивать успех! Мы уже реку перешли... Что? (Длинная пауза.) Да... Понятно... Слушаюсь... (Кладет трубку. Смотрит в пол. Говорит медленно.) Под Москвой плохо...

      КАНАТИЙ. Ложись — бомба!..
      ПУТЯТА. Какая бомба?..
      КАНАТИЙ. Ложись, говорю!.. Бомба!..
      ПУТЯТА. Так это у вас бомба, не у нас — ты и ложись!..
      КАНАТИЙ. Она не разбирает — у нас, у вас! Ложись!.. (Валит его на землю.)

      КАНАТИЙ. Ну что?.. Видал, какая штука?..
      ПУТЯТА. Погоди...
      КАНАТИЙ. Садись, покурим...
      ПУТЯТА. Нельзя... Слышишь — Игорь полки заворачивает?..

      ПУТЯТА. Третий день без воды бьемся... Пора... (Поднимает топор, кидается прочь, но останавливается.) Тяжко на сердце мне... Если что — скажи там своим... Не поленись... меня звали Путятой... (Подняв топор, убегает.)

      ВОЛХВ. Спозаранок до вечера... с вечера до света летят стрелы каленые... Гремят сабли о шлемы... Трещат копья харалужные в поле незнаемом... среди земли половецкой... Черна земля под копытами костьми была посеяна и кровью полита...

      ВОЛХВ. Снова дико зазвучали трубы славян. Как безумные, рвутся славяне вперед!.. В свалке ножи ударяются о ножи и панцири разлетаются от тяжких ударов мечей... Приняли князя в копья, ранили коня в ноздри, и конь начал метаться с криком человечьим!..

      МАТЬ (поет).

А-а!.. А-а-а?... Баю, баюшки, баю!.. Баю деточку мою... Придет серенький волчок, Схватит детку за бочок!..

А-а!.. А-а-а!.. (Уходит.)
      ВОЛХВ. А с князя и шлем упал, и щит с него сорвали!.. А коня его подняли на копьях, и камни посыпались, как дождь... Его бы уж на рогатину взял один половчанин, да подскакали двое из дружины на выручку!.. Подрубили они копья, и конь стал на ноги... Умчали князя из боя, и тут пал его конь...

      ПОЛОВЕЦ. Держись, монах!..
      ОЛЕКСИЧ. И черт под старость в монахи пошел!.. (Сражается.)
      ПОЛОВЕЦ. Держись, шайтан каменный!..
      ОЛЕКСИЧ. У каменного попа и просфиры железные!..
      ПОЛОВЕЦ. Ничего, ничего... (Сражается.) Скоро будешь называть меня "мой сударь"...

      ОЛЕКСИЧ. Я сударь и ты сударь... а кто же у нас подсударивать станет?!
      ПОЛОВЕЦ. Устанешь, монах!.. (Сражается.) Лучше идти и садиться, чем бежать и надрываться.

      ОЛЕКСИЧ (выбивает у него меч). Сам голый пойду, а и тебя по миру пущу!..

      ОЛЕКСИЧ (кричит вслед). Съел волк кобылу, да дровнями подавился!.. (Бежит за ним.)
      ВОЛХВ. Что мне шумит, что мне звенит далече, ровно перед зорями?.. Игорь полки заворачивает... Жаль ему милого брата Всеволода...

      МАТЬ (поет, баюкая меч).

Баю, баюшки, баю!.. Не ложися на краю...

      ВОЛХВ. Ярый тур Всеволод!.. Стоишь ты в гуще боя!.. Прыщешь на воинов стрелами, гремишь о шлемы мечами булатными!
      МАТЬ.Придет серенький волчок, Он ухватит за бочок...
      НЕСТЕРКО. Земля стонет!.. Реки мутно текут!.. Не бором ли темным степь накрылась?! Половцы идут... ото всех сторон, и от Дона и от моря... русскую рать обступили!.. Дети бесовы кликом поля перегородили... а русичи кровавыми перегородили щитами... (Опираясь на меч, уходит.)
      ВОЛХВ. Куда, тур, поскачешь, своим золотым шлемом посвечивая,— там лежат поганые головы половецкие, рассечены саблями калеными шлемы аварские тобою, ярый тур Всеволод!..
      МАТЬ.

Баю, баюшки, баю... Не ложися на краю...

(Уходит.)

      ВОЛХВ. Бились день, бились другой... На третий день к полудню — пали полки Игоревы... и Всеволода... Тут два брата разлучились на бреге быстрой Каялы...

      ВСЕВОЛОД (вскрикивает). Князь!.. (Останавливается.)

      ВОЛХВ. Тут братья разлучились на берегу быстрой Каялы... Тут вина кровавого не хватило... Тут пир закончили храбрые русичи... Сватов напоили, а и сами полегли за землю русскую...
      ПУТЯТА. Се аз убитый Путята.

      ГЕНЕРАЛ (Оплеснину). Здесь неподалеку фланг 54-й армии. В месте прорыва немцев нас разделяет пять километров. Если не ликвидировать прорыв, мы будем полностью окружены... Сможете пройти?
      ОПЛЕСНИН. Сейчас еще можно...
      ГЕНЕРАЛ. Ты должен пройти, Оплеснин... И должен вернуться обратно. Узнай, какие части будут выделены для прорыва, кто будет командовать, будет ли поддержка авиации... (Замолчал, думает.)
      ОПЛЕСНИН. Ясно, товарищ генерал. Разрешите идти...
      ГЕНЕРАЛ. Подожди... Сообщи им, что мы уже две недели отрезаны от снабжения. Боеприпасы и продовольствие на исходе... Особенно настаивай, чтобы наступающие несли нам продовольствие — у нас все голодные, черепа да кости... Уточни количество госпиталей на той стороне у нас много раненых...

      ЛЮДА (запыхавшись). Артюхов!.. (Переводит дух.) Артюхов!..
      ГЕНЕРАЛ. Ну что еще Артюхов?..
      ЛЮДА. Он бросил ящик с книгами в воронку, прямо в воду... Поставил на него пулемет и стал стрелять... Последний ящик... (Плачет.)
      ГЕНЕРАЛ. Чтоб ты пропала!.. Кому что — ей все эти ящики...
      ЛЮДА. Да я не о том!!! (Плачет.)
      ГЕНЕРАЛ. Так чего же ты ревешь-то?..
      ЛЮДА. Артюхов... Он там один остался... Он велел передать: немцы что-то затевают... Следите за флангами... (Рыдает.)

      ГЕНЕРАЛ. Что на левом фланге?
      КАНАТИЙ. Нет больше левого фланга, товарищ генерал... немцы к нам в тыл заходят...
      ГЕНЕРАЛ Что?!.. Докладывай...
      КАНАТИЙ. Заняли мы исходное положение для атаки. Там, где железная дорога... Гляжу — на насыпи лежит мой паровоз, перевернутый. Направо и налево лежат, ну буквально, прямо сотни трупов, немцы и наши вперемешку... Кругом рвутся снаряды... Мы продвинулись метров на триста... Из 86 человек осталось 46. Какие ребята были!... В эту сторону не пройдем, даже если все ляжем...

      ГАЛИЯ. Я с донесением от полковника Воронкова!..
      ГЕНЕРАЛ. Докладывайте.
      ГАЛИЯ. На правом фланге немцы вклинились в нашу оборону. Вводят в прорыв танки и мотопехоту... Их головные подразделения вышли к шоссейной дороге на Груздево, по которой движется в тыл... наша колонна с ранеными...
      ГЕНЕРАЛ. Черт!... Вы понимаете, что вы натворили!..
      ГАЛИЯ. Мы не знали куда идти... Где немцы, где наши — понять нельзя. Все время в воздухе что-то рвалось... Наше счастье, что мы шли по краю болота, почва мягкая и многие бомбы не взрывались... Мы вышли из болота; там завалы из деревьев, посеченных снарядами, все перепутано проволокой колючей и трупы... трупы... лошади, люди... Там не пройти нам, даже если все ляжем... Немцы оставили открытым только болото: они знают, что мы туда не сунемся. Там заминирована каждая кочка...

      ГЕНЕРАЛ. Ну?! Что с ранеными?!
      КОРОВИЧЕВ. Это же фашисты!.. (Хрипит.) Мы шли, не скрываясь. Они же видели, что ^то раненые!.. Они же шли в бинтах... Мы раскинули белые полотнища с красными крестами, как записано в международной конвенции... Но это же фашисты!.. Это же гады! По раненым... Они расстреливали беззащитных людей... Они били из дзотов по окровавленным бинтам!.. Это были прекрасные мишени!...

      ГЕНЕРАЛ. Все. Ловушка захлопнулась.
      ОПЛЕСНИН. Я иду, товарищ генерал...
      ГЕНЕРАЛ. Подождите... Сообщите им, что в десяти километрах от основных сил гибнет сражающаяся дивизия... Скажите им — выхода у нас нет... Окружены со всех сторон, кроме луговины, где заминирована каждая кочка... Скажите им, что как только они начнут пробивать коридор — мы двинемся им навстречу... Все. Иди.
      ОПЛЕСНИН. Слушаюсь!... (Уходит.)

      КАНАТИЙ (вглядываясь, ищет, зовет). Путята... Путята!.. (Плачет.) Куда ж ты девался, старый черт?!.. Не умирай, Путята!.. Я к тебе привык... Путята!.. (Уходит.)

      ПОЛОВЧАНКА (бросаясь к раненому). Нестерко!
      ОЛЕКСИЧ (половчанке). Погоди, девка... Дай человеку с землей попрощаться...
      ВОЛХВ. Не мешай, монах...
      ПОЛОВЧАНКА. Нестерко... (Прижав ладони к вискам, отступает.) Нестерко. (Кидается к монаху, отталкивает его.) Уйди! Железный!..
      НЕСТЕРКО (открывая глаза). Спой... Красивая...
      ПОЛОВЧАНКА (встав на колени перед лежащим Нестерко).

Содержи, мой хан, свой караван... Душа моя уходит.

      ОЛЕКСИЧ. Говори, парень, завещание... Буду жив — передам...
      НЕСТЕРКО (половчанке). Пой... ;
      ПОЛОВЧАНКА.

Любимый мой, твой легкий стан Ведь от меня уходит. Но тает звон колоколов, И даль курится мглою. И вот красы твоей дурман, Едва звеня, уходит...

      НЕСТЕРКО. Во имя отца и сына... и святого духа... Се аз раб божий Нестерко... отходя от живота своего, завещаю... Кому согрешил, кого обидел... прощения прошу... Еще прощения прошу у земли родимой... А еще прощения прошу у сестрицы своей названной княгини Ярославны... А что имею владения, то пусть берет себе, кто хочет... А долгу на мне... брал у Фалея, сына Карпова, пять кадец пшеницы да ржи овин с четвертью... того все отдать Фалею... А еще кланяюсь земле родимой семирежды семь раз... Аз есмь убитый... (Голова его откидывается.)
      ПОЛОВЧАНКА (кричит). Нестерко!!!

      ОЛЕКСИЧ. Аминь... (Поднимает его на руки и уносит.)

      ПОЛОВЧАНКА (обхватив голову руками). Нестерко... Нестерко... (Уходит. Голос ее затихает вдали). Нестерко...
      ВОЛХВ. ...Разлучились на бреге быстрой Каялы... Тут вина кровавого не хватило... Тут пир закончили храбрые русичи... Сватов напоили, а и сами полегли за землю русскую... (Уходит.)

      НЕМЕЦ. Хальт!... Стоять... Судьба переменилась... Я бежал из плена — ты в плену... Вот правда... (Держа под прицелом Оплеснина, свободной рукой достает носовой платок, устало вытирает лоб и лицо.)

      ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (поет).

Баю, баюшки, баю!... Баю деточку мою... Придет серенький волчок, Он ухватит за бочок...

      ОПЛЕСНИН. Думаешь, ты меня взял? Это я тебя опять взял... Ни хрена ты мне не сделаешь. Пытать будешь?.. Буду орать, как резаный... (Кричит.) А-а-а!..
      НЕМЕЦ (вновь вытирая платком лицо и продолжая держать Оплеснина под прицелом). Не кричи... не пытаю...
      ОПЛЕСНИН. А то ишь вы! Побрились, носы позадирали, рукавчики подзакатали — пришли!.. На-ко, выкуси!.. Ты мне ничего не сделаешь, а я из тебя сейчас веревки вить буду!.. Облокотился я на тебя, понял?! Вот, слушай... немецкий офицер, пленник мой... Я за пулеметом лежал, а передо мной насыпь... Фрицы атакуют. Одна атака — над насыпью головы. Я их срезал. Вторая атака — я опять их очередью срезал... Три атаки было, а все те же головы появлялись. А потом наши в контратаку пошли. У меня ноги подкашиваются, я через насыпь перелез — посмотреть. Гляжу — я все три атаки положил. Понял?..

      ОПЛЕСНИН. И гляжу — лежат все молодые, одинаковые, под бокс подстриженные, длинные ноги — врозь... А вокруг открытки порнографические с голыми бабами из карманов повылезали. Вот когда я испугался — одинаковые все, как на токарном станке делали... За ваш народ испугался, за немцев, понял? Все одинаковые лежат, а я в школе Фауста читал... Вот почему вам конец, понял?.. (Громко.) Оглянись!..

      МАТЬ (поет).

Баю, баюшки, баю!.. Баю, дитятку мою...

      ОПЛЕСНИН. Здравствуй, мама...
      МАТЬ. А придет час твой смертный, и ты вспомни, мое дитятко, про нашу любовь ласковую, про наш хлеб-соль душевный. Обернись на родину славную, ударь ей челом семирежды семь, распростись с родными и кровными, припади к сырой земле и засни сном сладким, непробудным!...

      ОПЛЕСНИН. Ясно, мама... Прощай...

      ГОЛОС (поет).

В Ростов вернемся снова мы, Громя врагов подковами, Сшибая каски вместе с головой. Наш город — слава новая! Наш город — жизнь суровая! Мы вновь пройдем по звонкой мостовой!

      ОПЛЕСНИН. Ясно, мама... Прощай...
      ГОЛОС (поет).

Ростов-город, Ростов-Дон! Синий звездный небосклон. Улица Садовая, Скамеечка кленовая. Ростов-город, Ростов-Дон.

      ОПЛЕСНИН. Ясно, мама... Прощай...

      ЯРОСЛАВНА. Горе мне ум полонило!.. Два сокола слетели с отчего престола золотого... испить шлемом Дону!.. По Русской земле простерлись половцы... Уже пересилила хула хвалу!.. Уже сразила неволя волю!.. Ринулись дикие со всех сторон на Русскую землю!.. Уже германские девы поют на бреге синего моря, русским золотом позванивая... Канули добрые времена!..

      ВОЛХВ. Княгиня...

      ЯРОСЛАВНА (стремительно поднимается). Ты, волхв!.. Проклятый карпатец... Галичанин отреченный... язычник...
      ВОЛХВ. Княгиня, невеселая година настала...
      ЯРОСЛАВНА. Молчи!.. Не говори мне ничего... Пиши, что скажу... Гонцом поскачешь по князям, силу созывать!.. Игорю в помощь... Пиши!..

Великий князь Всеволод!.. Забыл ты о нас вдалеке! Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать и Дон шлемами выпить... (Идет по сцене.) Ты, Буй-Рюрик, и ты, Давид!.. Не ваши ли храбрые дружины рыкают, будто туры, саблями раненные?! Не ваши ли дружины по самые золотые шлемы по вражьей крови шли?! Так отомстите, князья, за обиду нашу, за землю Русскую!..

Ярослав Галицкий Многомысленный!.. Высоко сидишь ты на своем златокованном престоле!.. Подпер своими железными полками горы Венгерские!.. Стреляешь со своего Золотого престола салтанов за землями незнаемыми!.. Стреляй же, господине, Кончака — поганого Кащея!.. За землю Русскую!.. За раны Игоревы!.. (Мечется по сцене.) А вы, буйные Роман да Мстислав!.. Высоко взлетаете на подвиги, точно соколы по ветру!.. Есть ведь у вас железные витязи под шлемами латинскими!.. От них дрожала земля и половцы копья свои повергли, и головы свои приклонили под те мечи харалужные!..

Ингварь и все три Мстиславича!.. Не худого гнезда соколы!.. Не по жребию добыли себе власти! Где же ваши золотые шлемы, и копья, и щиты польские?... Загородите ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоревы!..

(Волхву.) Что не пишешь?.. Что молчишь?..
      ВОЛХВ. Княгиня...
      ЯРОСЛАВНА. Молчи!..
      ВОЛХВ. Невеселая година настала... Уже степь-пустыня Игорево войско прикрыла...
      ЯРОСЛАВНА. Говори!..
      ВОЛХВ. Дружину князя крылья птиц приодели, а звери кровь полизали...
      ЯРОСЛАВНА. Говори — жив?!..
      ВОЛХВ. Погубили жизней в злой день Каялы... Златорусых русичей положили там...
      ЯРОСЛАВНА. Говори — жив?!..
      ВОЛХВ. Высажен Игорь-князь... из седла золотого... да в седло рабское!.. (Надолго умолкает.)
      ЯРОСЛАВНА (медленно). Вы, князья... Всеславовы внуки... Спустить вам стяги свои и мечами посрамленными рыть землю!.. Отвержены вы от дедовой славы... Это вы своими крамолами принялись наводить поганых на землю русскую, отчизну Всеславову! Из-за распрей ваших идет беда из земли незнаемой!.. А там на Каяле снопы стелют, головами молотят, как цепами булатными!.. На току жизнь кладут, веют душу от тела!..
      ВОЛХВ. Кончились добрые времена... И брат брату сказал: "Это — мое, а и это — мое"... И в княжьих крамолах век человечий сократился. Только вороны каркают, трупы между собой деля.
      ЯРОСЛАВНА. Ступай, волхв... Молиться буду...

Светлое и трижды светлое солнце!.. Всем тепло и красно еси!.. Что же ты, государь, жестокий луч обратило против воинов лады моего?! (Рыдает. Слышен вой ветра.) О, ветер-ветрило!.. Зачем, господин, веешь враждебно?.. Зачем половецкие стрелы мечешь своими крыльями легкими на воинов моего милого?.. За что, государь, ты радость и счастье мое по ковылю развеял?.. (Сцену заливает синий свет.) О, Днепр мой Славутич!.. Ты пробился сквозь каменные горы, через землю половецкую!.. Ты лелеял ладьи Святослава!.. Прилелей же, господин, моего милого ко мне!.. Чтобы не слала я к нему слез на заре!.. Не куковала по утру кукушкой безвестною... (Падает на землю.)

      ГЕНЕРАЛ. Раненых и больных лесом и болотом вести нельзя. Не пройдут... Через луг никто не пройдет — там мины... Где выход?
      ВОРОНКОВ. Выхода нет...

      ГЕНЕРАЛ. Кто это?
      ВОЛХВ. Странник...
      ГЕНЕРАЛ (яростно). Странствуешь, значит?! (Канатию.)К стенке!
      КАНАТИЙ. Нельзя, товарищ генерал... Нельзя... Он ведь не от нас странствует. Он к нам странствует...
      ВОЛХВ. Дайте мне винтовку или нож — все равно...
      ГЕНЕРАЛ. В цепь. Дайте ему винтовку...

Стой!

Слушай, странник, а, собственно, как ты к нам пришел? По какой дороге?...
      ВОЛХВ. Я пришел по своей дороге... Вы пойдете по своей...
      ВОРОНКОВ. Вот мы и спрашиваем — по какой?
      ВОЛХВ (полковнику). Тебя не убьют... После войны ты будешь военным атташе в Турции... Умрешь на Кубе, советником посольства...
      ГЕНЕРАЛ. Лихо. (Пауза.) Скажи уж и мне...
      ВОЛХВ. Тебе прибавят вторую звезду на погон... Потом третью... Потом четвертую... (Пауза.) До маршала ты не доживешь.
      ГАЛИЯ. А со мной, что будет, старик?
      ВОЛХВ. Ты будешь членом Советского комитета мира... У тебя будет Звезда Героя... Муж у тебя будет учитель... На своем первом уроке в восьмом классе он прочтет "Слово о полку Игореве", которое написал я...

      ГЕНЕРАЛ (после паузы). Прости нас, старик... В суматохе боя нам некогда было разглядеть, что ты великий...
      КАНАТИЙ. Слушай, отец... а как я помру?
      ВОЛХВ. Ты никогда не умрешь. Ты будешь жить вечно...
      ЛЮДА. А я?... Скажи, кто у меня будет муж?...
      ВОЛХВ. У тебя, дочка, мужа не будет... Твой будущий муж погибнет сейчас...

      КОРОВИЧЕВ (шатаясь). Артюхов убит...

      ГЕНЕРАЛ (положив руку ни плечо Коровичева, обращается к Волхву). А у него какая судьба?
      КОРОВИЧЕВ. Я свою судьбу знаю...
      ВОЛХВ (после паузы). Да... Знаешь...
      КОРОВИЧЕВ. Раненые не хотели умирать бессмысленно. Они постановили своим высшим судом... Сделать то... чего живые не смогут. (Комиссар выходит на авансцену, кричит в зал.) Раненые и больные не могли идти лесом и болотом... они пошли на минное поле!.. Да, жертвуя собой!.. Это был подвиг... Начало войны... в Районе Мясного Бора... Туман на лугу, и от росы видны следы на траве... Передние шли, а с интервалом... шли за ними их товарищи... А когда первый взрывался на мине... или падал, скошенный пулей или осколком... то второй шел по этой кровавой лыжне... Но люди шли, презирая смерть... Лес, луг... трава в росе... и трупы наших лучших товарищей, перебинтованных, раненых, в нижних рубашках...

      КОРОВИЧЕВ. Вы слышите?!.. Некоторые еще живы... Ползут но траве... Прощайте, товарищи... (Запевает.) Это есть наш последний... И решительный бой!.. (Уходит.)

      ВОРОНКОВ. По своим костям идем...
      ГЕНЕРАЛ. Народ вспомнит...

      ЛЮДА. Как же я с этим жить буду...
      ГЕНЕРАЛ. Расскажешь про них... Кто же про них расскажет?

(В зал.) Дивизия... Смирно!.. Товарищи бойцы и командиры!.. Воины Красной Армии! Советские люди! Из окружения один выход — идти сражаясь. Тебя засыпают бомбами — фугасными, осколочными, зажигательными, а ты — идешь! В тебя бьют из пушек, автоматов, винтовок, а ты — идешь! Тебе зашли во фланг, в тебя уже целят с тыла, а ты — идешь! Погибли твои товарищи, нет в живых командира, а ты — идешь. Не просто идешь, ты бьешь врага! Стреляешь из пулемета, винтовки, пистолета, бросаешь гранаты, идешь в штыковую!.. Ты можешь драться чем угодно: прикладом, камнем, сапогом, финкой. Только не имеешь права остановиться. Остановиться хотя бы на минуту!.. (Выходит на авансцену. Кричит.) Диви-и-зия!.. Впер-р-ред!.. Пошли, голубчики!..

      ГОЛОС МАТЕРИ.

Баю, баюшки, баю... Баю деточку мою...

      ВОЛХВ (после паузы). Отзвучат битвы, но след не померкнет в росной траве... Прощайте... Помните...
      ЛЮДА. (выходя на авансцену). Не пора ли нам, братья... старыми словами... на новый лад, начати новую повесть... "Слово о Полку..."